Неточные совпадения
Она встала, подошла к запотевшему окну, а Самгин, глядя на голые ноги ее,
желтые, как
масло, сказал...
Длинный, тощий, с остатками черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на
желтом черепе, в форме дыни, с бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо, взмахивая густыми бровями, такие же густые усы быстро шевелились над нижней, очень толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные
маслом, темные глаза. Заметив, что сын не очень легко владеет языком Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим еще более стесняла его.
В Оренбургской губернии бьют из них
масло, вкус которого и запах так пронзительно остры, что одну ложку его кладут на бутылку макового
масла, и этого достаточно, чтобы сообщить целой бутылке очень сильный, приятный и ароматический вкус; если персикового
масла положить более, то оно производит желудочные и головные боли] промеж которого виднеются иногда
желтые полосы или круговины цветущего чилизника.
По росту и походке он сразу догадался, что это странноприемница Раиса, женщина в годах и сильно пьющая, вспомнил, что давно уже её маленькие, заплывшие жиром глаза при встречах с ним сладко щурились, а по
жёлтому лицу, точно
масло по горячему блину, расплывалась назойливая усмешка, вспомнил — и ему стало горько и стыдно.
Весенние песни пленных птиц заглушал насмешливый свист скворцов. Чёрные и блестящие, точно
маслом смазанные, они, встряхивая крыльями, сидели на скворешнях и, широко открывая
жёлтые носы, дразнили всех, смешно путая песню жаворонка с кудахтаньем курицы. Матвей вспомнил, что однажды Власьевна, на его вопрос, почему скворцы дразнятся, объяснила...
Сначала долго пили чай, в передней комнате, с тремя окнами на улицу, пустоватой и прохладной; сидели посредине её, за большим столом, перегруженным множеством варений, печений, пряниками, конфетами и пастилами, — Кожемякину стол этот напомнил прилавки кондитерских магазинов в Воргороде. Жирно пахло съестным, даже зеркало — казалось — смазано
маслом,
жёлтые потеки его стекали за раму, а в средине зеркала был отражён чёрный портрет какого-то иеромонаха, с круглым, кисло-сладким лицом.
Сидим мы, бывало, вчетвером: он, Анна Ивановна, Павел Трофимыч и я, в любимой его угловой комнате; в камине приятно тлеют дрова; в стороне, на столе, шипит самовар,
желтеет только что сбитое сливочное
масло, и радуют взоры румяные булки, а он звучным, отчетливым голосом читает...
В этих двух комнатах всегда пахло росным ладаном, горелым деревянным
маслом, геранью,
желтыми восковыми свечами, которые хранились в длинном деревянном ящике под иконостасом, и тем специфическим, благочестивым по преимуществу запахом, каким всегда пахнет от старых церковных книг в кожаных переплетах, с медными застежками и с закапанными воском, точно вылощенными, страницами.
Скинув половик и пальто, я уселся. Аромат райский ощущался от пара грибных щей. Едим молча. Еще подлили. Тепло. Приветливо потрескивает, слегка дымя, лучина в светце, падая мелкими головешками в лохань с водой. Тараканы
желтые домовито ползают по Илье Муромцу и генералу Бакланову… Тепло им, как и мне. Хозяйка то и дело вставляет в железо высокого светца новую лучину… Ели кашу с зеленым льняным
маслом. Кошка вскочила на лавку и начала тереться о стенку.
Мы бросились на двор, — горела стена сарая со стороны огорода, в сарае мы держали керосин, деготь,
масло. Несколько секунд мы оторопело смотрели, как деловито
желтые языки огня, обесцвеченные ярким солнцем, лижут стену, загибаются на крышу. Аксинья притащила ведро воды, Хохол выплеснул его на цветущую стену, бросил ведро и сказал...
Николай сел на лавку, глядя, как тётка возится с лампадой и, обжигая пальцы, дует на них, посмотрел на стены, гладко выскобленные и пустые, днём
жёлтые, как
масло, а теперь — неприятно свинцовые, и подумал...
Приподняв фонарь, он осветил горницу: стражник лежал в переднем углу под столом, так что видны были только его голые, длинно вытянутые ноги, чёрные от волос; они тяжко упирались согнутыми пальцами в мокрый, тёмный пол, будто царапая его, а большие круглые пятки разошлись странно далеко врозь. Авдотья лежала у самого порога, тоже вверх спиной, подогнув под себя руки; свет фонаря скользил по её
жёлтому, как
масло, телу, и казалось, что оно ещё дышит, живёт.
Отцу Диодору было лучше бы не принимать меня, но обстоятельства так благоприятствовали моему ходатайству, что я был допущен в очень большую и довольно хорошо убранную келью, где во второй — следовавшей за залой — комнате увидал на диване свежего, здорового и очень полного грека в черной полубархатной рясе с
желтым фуляровым подбоем и с глазами яркими, как вспрыснутые прованским
маслом маслины.
Нина сказала правду, что второе полугодие пронесется быстро, как сон… Недели незаметно мелькали одна за другою… В институтском воздухе, кроме запаха подсолнечного
масла и сушеных грибов, прибавилось еще еле уловимое дуновение начала весны. Форточки в дортуарах держались дольше открытыми, а во время уроков чаще и чаще спускались шторы в защиту от посещения солнышка. Снег таял и принимал серо-желтый цвет. Мы целые дни проводили у окон, еще наглухо закрытых двойными рамами.
Лестница, полы и косяки — всё громадное, прямое и яркое — были выкрашены в великолепную
желтую краску и издавали вкусный запах постного
масла.
— Верно, ты, матушка, и муки и
масла настоящего и не видала, — сказали ей купцы, указывая на засыпанную в лакированные закрома белую на вид, чистую муку, на
желтое подобие
масла, лежащее в красивых чашках, и на белую жидкость в блестящих прозрачных сосудах...
Внизу под лампою был столик, и на нем лежали: гребешок с тонкими волосами, запутавшимися между зубьями, засохшие куски хлеба, облепленный хлебным мякишем большой нож и глубокая тарелка, на дне которой, в слое
желтого подсолнечного
масла, лежали кружки картофеля и крошеный лук.